Обратно к содержанию

3.3 Проблемы адаптации в иноэтнической и инокультурной среде, межэтнические контакты

Как правило, интерес марийских этнографов был сконцентрирован на сфере традиционной этнографии – традиционной культуре сельских марийцев, обитающих в традиционной среде. Лишь во второй половине 80-х и, в основном в 90-х годах постепенно начало уделяться всё больше внимания современным этническим процессам у марийцев. Одним из первых проектов по этому направлению стало этносоциологическое обследование 1984-85 годов, проведённое Марийским научно-исследовательским институтом (МарНИИ). В этом исследовании проводился опрос русского и марийского населения РМЭ как на селе, так и в городских населённых пунктах. Однако, до сих пор нет сведений о том, были ли данные о городских марийцах полностью обработаны на ЭВМ. Известно, только, что сельский массив прошёл соответствующую обработку и уже частично использован в некоторых аналитических работах. Этнографические характеристики современных марийцев можно найти в некоторых социологических публикациях отдела социологии МарНИИ.

Несомненно, отдельное изучение городской марийской культуры, адаптации марийцев в новых социально-бытовых и этнических условиях является крайне нужным. Такие исследования предпринимаются в отношении многих этнических групп.

В качестве примера подобного исследования можно привести проект сравнительного исследования двух городов в Финляндии и Эстонии – Ловиса и Выру в 1988-1991 годах. В нём исследованы особенности жизнедеятельности, быта, культурной жизни и межэтнических отношений наиболее крупных этнических общин городов: в Выру – эстонцев и русских, в Ловиса – финских шведов и финнов (Everyday, 1994). В проекте были предусмотрены различные методы этнографического исследования: от проведения интервью и анализа исторического и демографического развития региона до картографирования особенностей расселения этнических групп или выбора каждодневных маршрутов движения по городу у представителей разных этнических групп. В частности, в исследовании можно найти факты о том, что переселение в иную этническую и бытовую среду не влечёт за собой прямой утраты черт традиционного поведения и образа жизни у членов этнической группы. Тем не менее, "привезённые" формы быта и поведения, мировоззренческие стереотипы, постепенно трансформируются в новой среде, приобретая новые характерные формы, преобразовывая саму эту среду.

Ясно, что первое поколение переселившихся в город марийцев в той или иной мере сохраняет некоторые традиционные черты поведения и мировоззрения, бытующие у них на родине. Несомненно, что следы и отголоски тех или иных черт можно наблюдать и у следующих поколений марийцев, уже родившихся в городе. В какой степени сохраняются эти черты, чем отличаются городские марийцы от горожан другого этнического происхождения? Можно ли говорить на основе этих различий о возможностях развития особой марийской городской культуры и социально-бытовой среды? Подобные вопросы, несомненно, требуют отдельного рассмотрения. Ответы на них могли бы чётче прояснить перспективы марийской этничности и развития городской марийской культуры.

К примеру, по недостаточно подтверждённым пока сведениям можно предположить о наличии явления, который можно назвать "феноменом придуманных родственников". Он состоит в том, что у переехавших марийцев, в условиях оторванности от семьи и самых близких родственников, под влиянием традиционных установок, стереотипов поведения в общении, актуализируются родственные отношения и чувства по отношению к дальним родственникам, либо завязываются новые дружеские отношения, напоминающие по характеру родственные. Одна из сторон этого явления оформление отношений с соседями, которое также основывается на традиционном поведении.

В традиционных условиях семейно-родовой общины, когда рядом проживает много близких родственников, очень дальние или некровные родственники и друзья редко приобретают равнозначное значение с близкими родственниками (хотя, конечно, в нынешних условиях больших миграций и изменения социально-экономических отношений в сельских общинах традиционный семейно-родственный уклад отношений подвергается разрушению). Похоже, что для этого явления характерна определённого рода иерархическая система, по которой некоторая степень родства, земляческие чувства или простая дружба между не родственниками, соседство жильём могут иметь различное значение.

Возможное присутствие данного явления у городских марийцев было замечено в ходе интервью с городскими марийцами, проводившимися нами. Целенаправленное изучение этого феномена не предусматривалось заранее, так как аспекты, указывающие на его возможное присутствие, были обнаружены по косвенным показателям лишь в процессе полевой работы.

В частности, из интервью 1998 года с членами трёх семей можно было сделать выводы о тесных контактах между ними, завязавшимися со времени переселения в город. Эти контакты за этот период (в пару десятков) лет получили соответствующее "родственное" обоснование (оправдание) в глазах этих людей и соответствующее оформление. Жёны в двух из этих семей, не состоящие в прямой, кровной родственной связи, имели дальнее, косвенное родство, которое не было актуальным для их семей во время пребывания в своих родных (соседних) деревнях. Это родство актуализировалось и стало особо подчёркиваться именно после переселения в город (на чём отразилось также и естественное земляческое чувство). Жёны и отцы из всех трёх семей получили статусы крёстных (эти семьи православного вероисповедания) отцов и матерей по отношению к детям из дружественных семей, чему придаётся особое значение в поддержании контактов между этими семьями. Эти статусы крёстных или "назначенных" родителей в традиционной марийской культуре как у православных, так и приверженцев традиционной веры рассматриваются как близкородственные. В некоторых традиционных, религиозных ритуалах, смене человеком социального положения, например, на свадьбе, статус таких "придуманных" родителей по отношению к семье и детям иногда (в зависимости от локальных особенностей) может быть выше, чем статус настоящих кровных отца и матери.

От собеседников в интервью нередко была слышна аргументация в пользу поддержания тесных контактов между семьями именно на основе этих актуализированных, искусственно созданных причин: "Мы общаемся, ведь они нам родственники, крёстные". Хотя, казалось бы, логичнее было бы услышать обратную аргументацию, отражающую временную последовательность процесса, типа: "Мы сделали их крёстными, потому что они наши лучшие друзья, мы очень дружили". Можно предполагать, что завязавшиеся между этими марийскими семьями тесные отношения (дружеские, почти родственные по характеру) потребовали оправданного с точки зрения традиционного марийского мировоззрения обоснования и оформления в виде найденного родства (пусть далёкого и "не настоящего") и создания новых родственных связей через институт крёстных родителей.

Похоже, что аналогичным образом оформляются отношения с соседями, с которыми в соответствии с деревенской традицией марийцы стремятся поддерживать добрые и близкие отношения. Если посмотреть на обычные отношения с соседями в городских условиях, к примеру, за пределами многочисленного проживания марийцев, то можно заметить, что, как правило, они характеризуются равнодушием и индивидуализмом. Интересно заметить, что из трёх упомянутых семей только одна поддерживала тёплые отношения с соседями. Эти соседи являются марийцами, в то время, как у двух других семей нет среди соседей марийцев и они не поддерживают близких отношений с ними. Является ли закономерностью такое явление, когда марийцы поддерживают тёплые соседские отношения аналогичные деревенским в городских условиях в первую очередь с марийцами, должны показать соответствующее изучение вопроса. Пока же об этом можно предполагать лишь на основе косвенных наблюдений и данных социологических опросов о национальных предпочтениях в общении марийцев, согласно которым марийцы в меньшей степени, чем русские склонны к общению с людьми других национальностей (Шабыков, Соловьёв, Исанбаев, 1995:61).

Автору этих строк, будучи марийцем, нередко приходилось замечать, подобные упомянутым выше отношения с друзьями и соседями. Довольно часто в застольной, дружеской беседе марийцы говорят о родственных отношениях и, даже, часто ищут какие-то родственные или хотя бы земляческие связи между собой. Особенно приходилось замечать это в городе, за пределами родины этих людей. Люди словно ищут оправдания или причины тому, что они дружат, выпивают, празднуют, приглашают друг друга на важные (иногда довольно интимные, т.е. подразумевающие участие только близких родственников) семейные мероприятия. Так, например, несколько раз приходилось замечать, как один из близких друзей, живущий в городе, не то в шутку, не то всерьёз говорил о главе семьи, с которой они дружат семьями, как о родственнике. При этом, часто это звучало из его уст в оправдательном тоне, примерно таким образом: "у нас общие родственники (хоть и далёкие, и не кровные), так что можно сказать, что мы родственники". Т.е., признавая, что родство настолько далёкое, что вряд ли может рассматриваться серьёзно (тем более в глазах другого родственника), он всё же хотел бы воспринимать, или, на самом деле воспринимает это родство как реальность. Наверное, в разговоре с чужим человеком, не знающим детали родственных связей его семьи, он бы, наверное, без тени сомнения говорил бы об этом человеке, как о родственнике.

В качестве другого примера такого рода, хотелось бы привести случай с выбором свата ещё у одного близкого родственника. Этот выбор также происходил в городских условиях, когда большинство близких родственников, подходящих для такого дела по родству и по способностям, находятся далеко на родине. После трудного поиска выбор пал на человека, который был земляком отцу жениха, с которым, в общем-то, не поддерживались регулярные контакты в повседневной жизни. При этом, опять-таки утверждалось, что в какой-то степени этот человек был родственником семье жениха. Таким образом, можно предполагать, что в некоторых случаях, связанных с исполнением традиционных ритуалов, за неимением поблизости подходящих близких родственников, выбор может пасть на очень дальних родственников или посторонних людей. При этом могут иметь значение не только определённые качества человека, важные для проведения ритуала (для свата, например, - смелость, говорливость, знание ритуала, необходимых словесных выражений и, даже, молитв), но хоть какая-то степень родственной или земляческой близости. Это оправдывает в глазах окружающих и самих членов семьи участие "постороннего" человека в интимном семейном мероприятии, и гарантирует проведение ритуала в максимальной приближённости к локальной традиции той территории, из которой происходит семья.

Приведённые выше примеры, призваны проиллюстрировать предположение о существовании феномена "придуманных родственников". То есть склонности марийцев в нетрадиционных социально-бытовых, этнических условиях приводить свои близкие, дружеские отношения с людьми в соответствие с традиционно устоявшимися представлениями (во многом интуитивно), как по форме, так и по содержанию.

Однако, эти же примеры, в особенности последний, могут указать и на то, что для марийцев свойственно выбирать людей, с которыми они поддерживают тесные связи, из числа соплеменников. Это особенно проявляется в поддержании контактов, связанных с традицией, так как предпочтения людей в этой сфере трансформируются медленнее, чем в других. В этнографии считается общепризнанным, что, например, ритуалы, традиции и представления, связанные с рождением, женитьбой, смертью человека долго сохраняют свои этнокультурные особенности. В то время, как другие не связанные с ними тесно элементы культуры могут быстро изменяться и исчезать.

На основе данных социологических опросов, проведённых среди марийцев, есть возможность проследить значение национальности при выборе друзей вообще и сравнить их с данными по другим национальностям. Такие опросы, как правило, содержат вопросы о предпочтениях в выборе друзей и в национальности людей при общении. По ним можно косвенно судить о возможном образе коммуникативного поведения марийцев, о предрасположенности к контактам с людьми другого этнического происхождения.

У нас имеются данные социологических исследований, проведённых на территории РМЭ в 1973, 1985 и 1994 годах (Образ жизни..., 1990; Шабыков, Соловьёв, Исанбаев, 1995). Первые два проведены в рамках одной исследовательской программы, третье – отдельный проект, в который вошли не все темы и вопросы предыдущих (в основном это идеологически значимые для советского времени вопросы типа вопросов о социалистическом соревновании и т.п.). Несмотря на это, в принципе, за исключением несущественных расхождений, можно говорить о схожести выборки и соотношении с генеральной совокупностью населения края на периоды опросов.

По данным 1985 года (в двух других опросах этих данных нет) национальность ближайших друзей марийцев распределяется следующим образом. У 73,4 процентов ближайшие друзья марийцы, у 16,2 процентов – русские, 1,5 – татары, 1,3 – другие и у остальных нет близкого друга или ответ не был указан (Образ жизни..., 1990: табл. 4.1.4). Как видно из этих данных, у большинства марийцев ближайшими друзьями являются именно марийцы.

Во временной перспективе есть возможность сравнить данные о наличии среди всех друзей вообще лиц марийской и русской национальности. Присутствие среди друзей лиц марийской национальности в 1973 году было отмечено у 96,7 % марийцев, а в 1985 – 95,1 % (у русских наличие среди друзей лиц своей национальности было меньше и свелось соответственно к 93,2 и 94,4 процентам). В 1973 году 80,4 процента опрошенных марийцев имели среди друзей лиц русской национальности, а в 1985 году таких было уже лишь 76,8 процентов. Интересно, что число марийцев, у которых среди друзей есть русские, уменьшилось к 1985 году по сравнению с 1973 годом. Такой же процесс произошёл и у русских, среди которых доля людей, имеющих среди друзей марийцев, снизилась с 78,7 до 73,7 процентов (Образ жизни..., 1990: табл. 4.1.1, 4.1.2). Очевидно, это можно объяснить, с одной стороны, идеологическим давлением, которое, в 70-х годах оказывало большее воздействие на самостоятельность суждения респондентов, чем в 1985 году во время идеологической оттепели и начала перестройки. Идеологическое давление может подтолкнуть к включению в число друзей и тех, кого можно назвать таковыми с натяжкой. Во-вторых, определённое воздействие могли иметь и предрасположенность к миграции в связи с интенсивным промышленным освоением новых территорий и ростом городов в 70-х годах, что пошло на убыль в 80-х. Предрасположенность к миграции, допускает, как в проективном (вопрос о друге совсем не обязательно отражает реальную картину, так как в связи с идеологическим подтекстом может отражать пожелания), так и в реальном поведении, соответствующие интернациональные установки – большую готовность к межнациональным контактам.

В более длительном временном промежутке можно рассмотреть изменения в значимости национальной принадлежности при общении с человеком. Можно проследить общую тенденцию изменения мнений по данному вопросу. В 1973 году 78,3 % марийцев ответили, что при общении национальность не имеет никакого значения для них. В 1985 эта доля выросла и составила 81,4 процента (Образ жизни..., 1990: табл. 4.1.6). В 1994 году этот показатель снизился и составил 76,4 процента марийцев (Шабыков, Соловьёв, Исанбаев, 1995:61). У русских по этим годам показатели составили 83,2, 86,2 и 82,0 процента соответственно. С представителями своей национальности в 1973 году предпочитали общаться 15,1 процента марийцев, в 1985 году – 12,6 процента, а в 1994 – 18,2 процента. У русских эти показатели были 11,2, 9,1, 13,8 процента соответственно.

В графике "Изменение доли предпочитающих общение с людьми своей национальности у русских, марийцев, татар в РМЭ" проиллюстрирована тенденция изменений между тремя опросами населения.

Рисунок 2. Изменение доли, предпочитающих общение с людьми своей национальности у русских, марийцев и татар в РМЭ

Составлено по: Образ жизни..., 1990: табл. 4.1.6; Шабыков, Соловьёв, Исанбаев, 1995:61

Интересно, что к 1985 году среди всех трёх этнических групп произошло уменьшение доли людей, предпочитающих общение с лицами своей национальности. Соответственно, увеличилась доля лиц, для которых национальность не играет роли в общении. К 1994 году среди татар доля предпочитающих общаться с соплеменниками осталась почти на том же уровне. В то же время эти доли среди марийцев и русских увеличились на 5,6 и 4,7 процентных пункта соответственно. Такой процесс можно объяснить обострением этнополитической ситуации как в стране в целом, так и в марийском крае. Между двумя самыми крупными народами республики – марийцами и русскими – выросло недоверие друг к другу. Они, будучи самыми крупными этническими группами республики, имеют большие возможности контактировать внутри своих групп. Так как вероятность таких контактов велика, они в повседневном общении могут не прибегать к контактам с людьми других национальностей. Также они наиболее заинтересованы в решении политических вопросов, связанных со своими национальными интересами, они наиболее активно (хотя, конечно, эта активность не сравнима с некоторыми регионами бывшего СССР) участвуют в этнополитических процессах республики. Татары, меньшая доля которых в составе всего населения уменьшает вероятность общения с соплеменниками и принуждает их общаться с людьми других национальностей, формируя, соответствующие установки. Также, будучи диаспорой в РМЭ, они менее активно участвуют в качестве национальной группы, с предъявлением национальных требований в политической жизни республики. По этим причинам, как кажется, они не показали такого же роста отрицательных установок в общении с членами других этнических групп, как марийцы и русские.

Важной стороной коммуникативного аспекта является национальный состав рабочего коллектива. На рабочем месте человек проводит существенную часть своего времени, что несомненно влияет на контакты и информацию, которую он получает. Прежде, чем привести данные по анкетированию 1999 года (анкеты №1 и 2), хотелось бы вернуться к социологическому опросу 1994 года и посмотреть на предпочтения марийцев и лиц других национальностей к составу рабочего коллектива – в каком коллективе они хотели бы работать.

Таблица 18. Предпочтение респондентов работать в том или ином национальном коллективе в зависимости от национальности (в % от числа опрошенных)
 

	русские	луговые мари	горные мари	татары	другие
в многонациональном	8,4	11,9	10,9	23,3	17,9
желательно с людьми своей национальности	18,6	30,3	42,7	16,3	7,7
национальный состав не имеет значения для совместной работы	68,9	55,7	43,6	47,7	71,8
не ответили	4,1	2,1	2,8	12,7	2,6

Источник: Шабыков, Соловьёв, Исанбаев, 1995:61.

Как видно из таблицы № марийцы показывают наибольшее предпочтение работать с людьми своей национальности. При этом, среди горных марийцев доля таких людей выше, чем среди луговых марийцев.

По данным анкетирования 1999 года (анкеты № 1 и 2) имеется возможность получить информацию о том, в каких по национальному составу коллективах марийцы работают и учатся в РМЭ и за её пределами (см. Таблицу № ). Так как в РМЭ существенная часть анкетирования проводилось не только в деревнях, но и в посёлках, то в таблице указываются как данные в целом, так и отдельно по таким населённым пунктам.

Таблица 19. Принадлежность опрошенных к различным по количеству марийцев трудовым и учебным коллективам (в % по каждой категории).
 

Доля марийцев в коллективе	регион
	Все вместе	За пределами РМЭ	Республика Марий Эл
	все	Все	РМЭ все вместе	деревни в РМЭ	Посёлки в РМЭ
преим. марийцы	68,46	69,08	65,99	71,79	62,43
мар. половина	13,46	11,28	22,09	17,31	26,01
преим. не мар.	18,08	19,63	11,92	10,90	11,56
Общий итог	100,00	100,00	100,00	100,00	100,00

Привлекает внимание то, что большая часть опрошенных марийцев работает в коллективах с довольно большой долей соплеменников. Это, конечно же, объясняется тем, что в основном анкетирование проводилось в сельской местности, где марийцы составляют большую часть населения, и что большая часть анкетированных являются работниками сельского хозяйства, где рабочие коллективы в местах компактного проживания состоят преимущественно из марийцев (см. таблицу № 20). Также важно заметить то, что в посёлках городского типа в РМЭ доля марийцев, работающих или обучающихся в коллективах, состоящих преимущественно из марийцев, меньше, чем в других местах. В то же время, как и ожидалось, в целом за пределами РМЭ доля марийцев, состоящих в коллективах с преимущественно не марийским составом, выше, чем в Марий Эл (19,63 % против 11,92 %). Неожиданно велика, по сравнению с запредельными территориями доля марийцев в РМЭ, состоящих в таких коллективах, где марийцев половина (22,09 %).

Таблица 20. Распределение анкетированных по отраслям народного хозяйства (в % от общего количества).
 

Сельское хозяйство	44,83
Строительство	2,35
Промышленность, транспорт, связ	2,86
Образование, культура, наука, здравоохранение	27,37
Торговля, бизнес, услуги	5,65
Управление, армия, милиция	4,70
Другое	1,17
Учится или только что закончена учёба	11,08
Общий итог	100,00

В данном разделе, по мере возможности, была рассмотрена проблема контакта марийцев с людьми других национальностей и адаптации их в новых социально-бытовых и этнических условиях. Вопрос предрасположенности марийцев к межнациональным контактам, а также статистические данные по некоторым параметрам реального общения марийцев (состав рабочих коллективов, национальность ближайших друзей и т.п.) можно проследить по материалам социологических исследований. В то же время этнографический, психологический аспект адаптации к новым этническим условиям жизни, трансформации и выживания марийской культуры, этнических стереотипов поведения остаётся открытым для подробного изучения.
 

Обратно к содержанию

Дальше к 3.4